Елена Катасонова - Бабий век — сорок лет
— Вы кем работаете? — спрашивает рассеянно Даша.
— Забыли? Я там, в кафе, говорил. Я инженер-строитель, прокладываем дороги, коллектора, тянем трубы.
— А что такое коллектор?
Андрей не успевает ответить: в застегнутом на одну пуговицу пальто, вязаном белом берете перед ними возникает Галя.
— Здрасте. — Она чуть иронически кланяется Андрею, метнув в него мгновенный любопытный взгляд и столь же мгновенно его оценив.
— Галя, ты? — теряется Даша.
— Мам, бабушка сказала, чтобы вы шли в дом, а то замерзнете, — тараторит Галя, — У нас там оладьи, а вы все ходите, ходите, а мы одни и одни…
Как быть? Им и в голову не приходит, что Даше никто не нужен сейчас, что Андрей — не коллега, не один из друзей, он совсем другое.
— Даша, оладьев ужасно хочется, — Андрей сжимает ей локоть, глаза смеются на загорелом лице. — Представляете, горячие, с корочкой!
Даша представила прекрасно, но ей хотелось быть только с ним.
— Вы маминого приглашения не ждите. — Галя радуется, как котенок, — матери, снегу, новому человеку. — Бабушка вас приглашает!
— А маму, что же, бросим здесь замерзать? — смеется Андрей.
— Если очень попросит, тоже возьмем!
Ему, значит, все равно? Тогда пошли есть оладьи.
— Даша, дочка-то — копия вы!
— Погодите, сейчас еще маму увидите. Мы тут все на одно лицо.
10
Как все стремительно с этим Андреем! Они сидят вчетвером за их семейным столом, Андрей ест оладьи и уверяет, что вкусно, — а они и в самом деле выше всяких похвал, — о чем-то спорит с Галей, улыбается Даше. Сквозь смятение встречи, дымку усталости от ушедшего дня видит Даша словно со стороны собственную скромную комнату, чужого человека на месте Вадима, и странная печаль мешает ей чувствовать себя счастливой. Что, в конце-то концов, ей надо?
— Даша, вы где? — слышен голос Андрея. — Вы тоже в восторге от этой «Фантазии»? Дочка ваша прямо захлебывается. А по-моему, простые, без балета, «Вешние воды» гораздо лучше.
Конечно, Даше понравился фильм, разве иначе была бы в восторге Галя? Удивительный, единственный актер Смоктуновский, с его надтреснутым усталым голосом и опустошенным взглядом, обольстительно-жестокая Полозова — вся в легком движении, жажде полного, безраздельного обладания. И горькая страсть, беспомощность, порабощение Санина — в томительных, заторможенных каких-то дуэтах…
Зачем скучающая холеная барыня погубила любовь — молодую, неопытную, незащищенную? До чего все-таки беспощадны люди друг к другу! Акценты в «Фантазии» смещены, в ней главное — не любовь Джеммы и Санина, а над ней надругательство, когда страсть берет над любовью верх, топчет ее. У любви вообще врагов много, перед жизнью с ее ловушками, прагматизмом она беззащитна…
Они спорят о спектакле и об Эфросе — к Дашиной радости, Андрей, оказывается, театрал, — о смешении жанров, как в «Фантазии»: это что, новое слово в искусстве или умелая, даже талантливая, но эклектика? Потом Андрей смотрит их книги.
— Да-а-а, у вас, конечно, библиотека… У меня не так много, но все любимые. Галя, вам фантастика нравится?
— Нравится. Когда не очень технично.
— Что значит технично?
— Ну, когда много техники, как, например, у Лема в «Возвращении со звезд». Помните, «раст на вук», всякие там терминалы — ничего не понятно.
— Галочка, вы с ума сошли! — Андрей взглядом ищет у Даши поддержки. — Это как раз самое интересное!
— Ничего подобного! Литература — не пособие по физике или математике, — лихо выпаливает Галя явно чужие слова и тоже смотрит на мать.
Но Андрей сдаваться не собирается:
— Так ведь это не просто фантастика, а научная! Ее и пишут как раз бывшие физики да математики, иногда биологи. В ней есть предвидение, научное будущее!
Андрей спорит всерьез, нисколько не заботясь о том, что оппоненту всего шестнадцать, что он здесь в гостях, что рядом женщина, которая нравится. Оба шумят и машут руками, как маленькие, язвят, обижаются, взывают к Даше, — Екатерина Ивановна, извинившись, ушла уже в свою комнату: она рано ложится.
— Нам, технарям, именно это и интересно, а не страдания Брегга.
— А мне, например, наоборот. И поэтому я считаю, что Брэдбери и Стругацкие серьезнее, чем Азимов!
— Да вы что! — Андрей даже вскакивает со стула. — Даша, что она говорит?
— Оба вы говорите о разном, как и положено у нас на Руси, — утомленно отвечает Даша. — Галя любит фантастику социальную, и это естественно.
Андрей бросает на Дашу быстрый внимательный взгляд и краснеет, как тогда, в погребке.
— Уже одиннадцатый час, простите, я не заметил… Галя, я принесу вам кое-что почитать, хотите?
— Хочу, конечно, спасибо.
Он выходит в маленький коридорчик, который служит в этом доме прихожей. Даша идет за ним, чувствуя только одно: сейчас откроется и закроется дверь и его не будет… Андрей протягивает руку к вешалке, но опускает ее и поворачивается к Даше. Лицо его пылает, глаза смотрят почти умоляюще:
— Дайте ваш телефон… Пожалуйста… Я не могу вас снова потерять.
Даша делает шаг навстречу и оказывается в его объятиях. Голова ее упирается в его грудь.
— Можно я позвоню вам завтра? — шепчет Андрей и касается губами ее волос.
Даша закрывает глаза, молча кивает, ей страшно, потому что это всерьез. Андрей бережно отстраняет ее от себя.
— Пишите ваш телефон…
И Даша пишет номер своего телефона.
— Спасибо за все. Надо, наверное, попрощаться с мамой?
— Не надо. Она уже спит.
— Тогда передайте ей, что ее оладьи — чудо…
Дверь закрывается. Даша остается одна, без Андрея. И сразу такое острое одиночество, а ведь рядом мать и дочь. Как же так? Ведь жила она без него! Ну нервничала, терзалась, видела его во сне, но жила… А теперь не может. Завтра… Так невыносимо долго! Что было бы, если б не сбежала она тогда из кино, не спустилась в тот погребок? Страшно подумать — не было бы Андрея… Телефон! Какое счастье! Но это звонит Света.
— Света, милая, ты послушай!
— Подожди… Женя тебе не звонил? Не знаешь, где он?
Голос глух и невыразителен, на одной ноте, без модуляций.
— Нет, не звонил, — пугается Даша: вот но, началось! — Светик, он, наверно, в своем институте, в библиотеке — знаешь как бывает…
— Знаю, — усмехается Света в трубку. — Уложила ребят, а его все нет. Может, что-то случилось?
— Ничего не случилось! — Даше больно за ее тревогу. — Засиделся в библиотеке…
«Все-таки я предательница… Надо поговорить с ней, как-то ей намекнуть… Нет, невозможно, лучше я поговорю с Женей…»
— Данечка, ты мне что-то хотела сказать? — Света будто подслушала ее мысли…
— Я ничего… Он нашел меня, представляешь?
— Кто?
— Андрей.
— Да ну? Так не бывает.
— А вот бывает.
Молчание.
— Света?
— Хорошо тебе, Даша, — печально звучит Светин голос. — Что-то все время у тебя случается: расставания, встречи, статьи, удачи и неудачи, твоя смешная война с завкафедрой… А мне, знаешь, все надоело, муторно на душе.
— Зато у тебя есть Женя, — бормочет, стыдясь себя, Даша.
— Да, Женя есть, — не очень уверенно соглашается Света, или Даше так только кажется? — Ну пока, а то вдруг как раз он и звонит.
Рушится, разваливается на глазах счастливый семейный дом — единственный, какой знает Даша.
Она спит беспокойно и просыпается рано, словно боится что упустить. Дергает тонкий шнур бра — зажигается желтоватый свет. Еще совсем темно, в соседней комнате спят мама и Галя. Даша завороженно смотрит на телефон, хотя ждать в такую рань звонка глупо. «Вставай! — велит она себе. — Он, может, вовсе не позвонит…»
Даша встает, надевает стеганый уютный халат, неслышно проходит в кухню, ставит на плиту чайник. А вдруг он позвонит, пока она принимает душ? Даша пускает воду и стоит под теплым каждодневным дождиком, оставив дверь ванной открытой. Теперь если будет звонок, то она услышит.
Когда-то в юности они спорили в аудитории: как узнать, что вот это, например, любовь, а то — просто влечение. Пришли тогда к выводу, что распознать невозможно, остается метод проб и ошибок. Дурачки они были: любовь узнаешь сразу. Но раз любовь, значит, будет и боль, без нее уж не обойдешься. Да что там, она уже есть…
Даша делает кофе, варит яйца всмятку, завтракает, приводит себя в порядок. Все, задерживаться причин больше нет. И тут — наконец-то! — звонит телефон.
— Даша, это я, Андрей! До планерки не решался вам позвонить: боялся, что спите. А сейчас набирал номер и волновался — вдруг вы ушли? Главный наш как заведется, стоп-краном не остановишь! Знаете что, пойдемте вечером в театр? Есть такой, не очень известный, но, говорят, хороший. Играют в Лосинке, в клубе, я и билеты купил, в метро.
